— С тех пор как семь лет назад Теодор Курентзис возглавил Пермскую оперу, проводимый ею Дягилевский фестиваль все увереннее называют «русским Зальцбургом» – и с каждым сезоном неточность этой метафоры становится все более очевидной. Как бы Дягилев наших дней Жерар Мортье или его духовный наследник Маркус Хинтерхойзер ни старались расширить вкусы зальцбургской публики, программа австрийского форума в массе своей ориентирована на мейнстрим – к этому, как ни крути, обязывает статус первого оперного фестиваля мира. Новое же искусство (особенно поначалу) куда более комфортно чувствует себя где-то на обочине, что доказывает опыт того же Мортье: после ухода из Зальцбурга он основал едва ли не самый передовой фестиваль современной Европы – Ruhrtriennale, открыв для художественного поиска и эксперимента заброшенные фабрики, газометры и каменноугольные шахты Рурской области.
Пермь играет в отечественном культурном процессе аналогичную Ruhrtriennale роль: превратив местную оперу в лабораторию исторически информированного исполнительства (HIP) и актуального музыкального театра, Курентзис сделал тяжелый постиндустриальный город объектом паломничества для тысяч профессиональных музыкантов и меломанов из России и из-за рубежа.
Дмитрий Ренанский, «Ведомости», 25 июня 2018
— История Дягилевского фестиваля в Перми — это история про того самого одного война, который в поле оказался вполне себе воином. Фестиваль проходит с 2003 года, но с тех пор, как в 2011 году его художественным руководителем стал дирижер Теодор Курентзис, Пермь вышла не только на отечественные столичные карты культурного туризма, но и на мировой уровень. Впервые за долгое время журналисты легендарных и старейших мировых изданий, таких как немецкий Der Spiegel, итальянская La Repubblica или американские The New York Times, посетили Россию по культурному поводу, и посетили они именно Пермь по случаю Дягилевского фестиваля.
Редакция «Вашего досуга» также не могла игнорировать культурное явление подобного масштаба, и главное, что впечатлило нас, — не столько то, как фестиваль меняет репутацию и славу Перми и России на международной арене, сколько то, как он меняет сам город. Разумеется, в одни руки Теодор Курентзис таких успехов добиться бы не смог, но именно он задал вектор, набрал команду, и именно его вкус и видение конечной цели привели к тому, что в Перми, порой незаметно даже для самих ее обитателей, случилась настоящая культурная революция.
Inner Emigrant, «Ваш досуг», 30 мая 2019
— Во-первых, это было красиво. Призрачно старомодный Малер, индустриальный антураж и фестивальный оркестр с концертмейстерами лучших оркестров Москвы и европейцами на вторых пультах — а на первых творится совсем что-то невероятное, там лучшие солисты. Во-вторых — и в финальном исполнении на привычной сцене оперного театра это было еще слышней — театр был в Малере внутри. Как будто Четвертая — переведенный на симфонический язык театр марионеток с его обманчивой безыскусностью, показным простодушием и кукольной пылкостью, где сюжеты и механику подсвечивает неверный шубертианский свет. Этот Малер обошелся без привычного гротеска, замогильного юмора и очаровывал галантными венскими манерами в смеси с актуальным пермским кокетством.
Юлия Бедерова, «КоммерсантЪ», 27 июня 2018
— В том, что именно «Жанна на костре» открыла восьмой по счету Дягилевский фестиваль, есть нечто глубоко символичное. В последние годы пермский форум превратился в лабораторию актуального музыкального театра — в место, где покрывшийся пылью и траченный молью жанр переизобретается заново. Спектакль Ромео Кастеллуччи и Теодора Курентзиса выглядит важнейшей вехой этого большого и сложного пути, начатого в 2014 году «Носферату» Дмитрия Курляндского и продолженного в 2016-м «Травиатой» Роберта Уилсона.
Дмитрий Ренанский, «КоммерсантЪ», 18 июня 2018
— На фестивальном клубе висит лозунг «Не спать!», и это не только название одной из фестивальных кульминаций — спектакля Алена Плателя, в котором его фантастическая, на все готовая бельгийская труппа Les Ballets C de la B проживает своим телом симфонии Малера, перемешанные с африканской полифонией. Не до сна должно быть абсолютно всем причастным. Так велит Теодор Курентзис. И обычно добивается послушания. Дягилевский фестиваль — вопреки рекламе в буклете — не курорт. Не опаздываем на бесплатную образовательную программу в фестивальном клубе, иначе туда не пробиться. После вечерних мероприятий не расходимся. Полночь проводим на полу в Доме Дягилева. Рассвет встречаем на Каме после концерта в Пермской галерее. И не забываем, что на втором этаже гостиницы «Урал» расставлены кровати для посетителей ночного перформанса Sleep Concert. А телефоны посреди музыки тут уже давно не звонят.
Екатерина Бирюкова, Colta.ru, 27 июня 2018
Новая музыка, театр и визуальные искусства сосуществуют в афише уральского форума так же органично, как и в биографии Сергея Дягилева, легендарного антрепренера, который провел детство в Перми и дал фестивалю имя. Но междисциплинарностью сегодня никого не удивишь ни в России, ни за рубежом — это общемировой тренд. Уникальность Дягилевского в том, что это один из немногих фестивалей на постсоветском пространстве, где каждая программа выглядит законченным кураторским высказыванием с упором на синтетические, поисковые виды театра и музыки, с акцентом на все, что не вписывается в традицию и расширяет представления публики о форме и содержании исполнительских искусств. Если в Перми выпускают хрестоматийную «Травиату» Джузеппе Верди, то приглашают на постановку американского режиссера-абстракциониста Роберта Уилсона. Если заказывают новую оперу современному российскому композитору Дмитрию Курляндскому, то дизайн для нее будет сочинять классик арте повера Яннис Кунеллис.
Дмитрий Ренанский, Meduza, 25 июня 2018
