Казалось, о поездке в Пермь я мечтала с 2019 года, когда Seasons делали фестиваль в этнографической деревне Хохловка на берегу Камы. Думала о ее холодных водах, об особенно наполненной жизни города, о холмах и полях вокруг него. Потом вспомнила, что начала-то мечтать еще раньше, года с 2017, когда впервые увидела черно-бело-красные афиши Дягилевского фестиваля и читала репортажи Ляли Кандауровой с него.

И вот, случилось: в этом году я встретилась с Дягилевским фестивалем, с Камой, фантастическими пермскими закатами и интеллигентными местными людьми. Увидела все своими глазами, а что еще важнее – прожила. Рассказываю, почему это важный опыт. В конце материала – список того, где есть, гулять и чему удивляться.

ГОРОД

Для меня Пермь стала местом, где смешалось промышленное, человеческое, природное и духовное. В каждом дне, пейзаже, подслушанном диалоге, фотографии.

Вот смотришь на ярко-розовый закат и тихую рябь по воде Камы, через секунду переводишь взгляд правее – там индустриальные трубы, за спиной – громада цехов завода Шпагина, железные ворота под пять метров высотой, сваи и какой-то шум. Заглянула сюда днем, до начала фестивальной программы, чтобы понять, куда ходить вечером. В Фестивальном клубе на заводе – каждый день лекции об искусстве и трансляции концертов.

Пока шагаешь туда меж цехов и елок, выхватываешь фразу из разговора прохожих: «Шла я по парку, смотрю – все деревья в шишках. И думаю – а хорошо, это же белкам еда». То есть, тут и белки в парке, и людям от этого – хорошо. И тебе хорошо – от этих людей. Вечером они так же, как и ты, пойдут на перформанс, концерт, постановку или выставку. После – кого-то из них встретишь в баре или на лавочке у отеля.

Фото: Вика Бордукова

Вот зеленый, но все же – кирпичный дворик бара «Совесть», в котором, по слухам, после концертов можно встретить самого Курентзиса. Вот дорога до суперсовременного завода оптоволокна, а из окон машины – люпиновые поля, и волнами летят изгибы холмов. Вот исторический центр, кажется, что здесь почти пусто, но на самом деле – просторно. Именно так, чтобы разглядеть все до деталей: дом со львами, конструктивистские барельефы и те самые, любимые советские дома с большими-большими окнами, проспекты, лавка букиниста.

Так смешивается красками и рисует сам себя город. Живет, тихонечко жужжит на каждом углу: «А вы пойдете на piano? Билеты остались? Как вам вчерашнее?» От всего этого – хорошо.

ПОВОД

Фото: Марина Дмитриева

Взять и поехать в Пермь просто так, без причины – не получалось. В этом году поводом для меня стал Дягилевский фестиваль – раз в год сюда съезжаются ключевые фигуры в области музыки, оперы, театральной режиссуры, музыкальной журналистики. Фестиваль проходит именно здесь, в городе, где провел свое детство Дягилев, благодаря одному из лучших современных дирижеров – Теодору Курентзису и его оркестру musicAeterna.

Фото: Марина Дмитриева

Фестиваль – абсолютно нетипичный для меня, за несколько дней я как будто прожила новую жизнь, немножко не свою. Странные локации мне привычны, но тут – цех завода Шпагина, актовый зал гимназии Дягилева в кромешной темноте и галерея в здании храма. Да, я знаю что такое ночные программы музыкальных фестивалей (вечеринки, танцы, вот это все), но тут – концерт хора начинается в час ночи, как настоящая служба.

Фото: Гюнай Мусаева

Концерты в любое время суток, люди: и местные, и приезжие (в былые доковидные времена – и иностранцы со всего мира). Ходят, болтают, удивляются, восхищаются… Некоторые – в фестивальных футболках с надписью «не спать!». Пропустить Курентзиса, что начнет за полночь, а закончит к восходу – преступление.

ГЛАВНОЕ

Сошлись все звезды и легли карты – Курентзиса увидела и услышала в живую! На одном из ключевых концертов фестиваля – Lux Aeterna. Два хора: musicAeterna (тот, которому подвластна любая музыка) и musicAeterna byzantina (тот, что специализируется на византийских песнопениях) встретились на индустриальной площадке длиной в два футбольных поля, а высотой – только голову поднимай. В этом огромном, темном, кирпично-бетонно-железном пространстве, свободном от шума и лишней мысли – только теплые крохотные свечи и звуки византийских песнопений и европейской духовной музыки, написанной для исполнения в храме. Замираешь, не двигаешься, растворяешься, немного даже ломаешься внутри, потому что никогда такого не видел, да и не ожидал.

Фото: Андрей Чунтомов

Организаторы называют это событие концертом-энигмой – загадкой! Так и было. И не только потому, что ты не знаешь, что будут исполнять (и сколько это будет длиться), но и потому что «разгадать» концерт скорее всего невозможно. Я пойму так, а сосед по креслу – иначе.

Фото: Андрей Чунтомов

Потом уже в инстаграме подсмотрела впечатления тех, кто приходит на Дягилевский из года в год: «Всё дышало, пело, звучало, жило. И отжило, так быстротечно и волшебно. Ценить, проживать из центра, из настоящего себя. Встречая живое вокруг. Не соглашаясь на неживое. Это наши ежегодные сессии духовных инвестиций».

Весь Дягилевский – про неожиданное, живое, большое искусство, экспериментальное, но при этом всегда высочайшей пробы, такое, что заставляет дышать.

ЕЩЕ ИЗ СОБЫТИЙ ФЕСТИВАЛЯ

Российская премьера танцевального перформанса Double Helix от Dance Company Nanine Linning стала для меня открытием и дала разобраться в том, как я наблюдаю искусство: останавливаясь, рефлексируя свои чувства. Недоумевала, как же это так – смотрю на человека, живого, подвижного, но в то же время он – инсталляция. Перформер – человек, он же – герой, просто исполняющий свою роль, почти картина. Было сложно и странно от того, как сильно начинаешь сопереживать и сочувствовать героям, пытаться понять их слабости, боли, ощущения.

Фото: Никита Чунтомов

Выходила – опустошенная и переполненная одновременно. И это тоже открытие. Хотелось рассказать все, что поняла и придумала за 50 минут постановки, но в ту же секунду – хотелось молчать.

И еще одно событие: второй концерт-энигма Piano Gala. Собирались ближе к полуночи в Доме Дягилева. Рассаживались в темном актовом зале на подушках вокруг рояля. Ждали. И вот, три пианиста по очереди (Антон Батагов, Йоонас Ахонен и Вадим Холоденко) выходили к роялю с малюсенькой лампой и играли свои любимые произведения. Как в детском лагере, когда право рассказать историю имеет только тот, кто с фонариком. И вместо истории – музыка. Нежная или резкая, тихая или бьющая раскатами грома, быстрая или текуче-медленная. Каждый рассказывает по-своему. Главное — с тайной, загадкой и в тотальной тишине.


Текст: Вика Бордукова, Seasons project.